- Звоню крайний раз, в горах нет связи, так что не волнуйся. Меня не будет ещё неделю. А может и две. Жди меня.
- Или отключаешь телефон, чтоб не запеленговали?
телефонный разговор.
А дорога всё поднимается и поднимается в горы, Владикавказ остался далеко позади, заснеженные вершины уже обступают со всех сторон, русско-осетинская граница, дорога, дорога, дорога уже вторые сутки.
Доехали, как ожидалось, не все. Пять человек пришлось оставить на территории России, и это было вполне по-евразийски: оранжевые Украина и Грузия всё ещё пытаются сопротивляться нашему вторжению и периодически пакостят.
Ну а нам, доехавшим до Южной Осетии, предстояло ещё очень многое в этом неспокойном регионе.
Самым важным (и сложным) нашим делом, конечно, стали этнопсихологические тренинги. Неделю мы жили вместе с представителями другого народа. Дружественного, гостеприимного, любящего и уважающего Россию, но совершенно другого. Не сразу получилось друг друга понимать, но совместный быт, вопреки известной присказке, только сплотил. Конечно, общение друг с другом обогатило, позволило смотреть на действительность шире. Особенно интересно было беседовать с коллегами по журналистскому цеху, взаимно делиться опытом на тренингах по информационным войнам и в свободное время, когда мы собирались у костра, чтобы обсудить самое важное и интересное.
Но до конца народ понять невозможно, не зная его традицию, повседневную жизнь, окружающий мир. К сожалению, Осетия до сих пор живет в состоянии самой настоящей войны с Грузией, которую пытаются скрыть под загадочными эвфемизмами «межнациональный конфликт», «грузино-осетинский конфликт». Даже в лагере, который считался спокойным местом, ночью слышны были иногда автоматные очереди, да и по дороге нельзя не заметить танки, БТРы и проржавевшие пушки. И поездка в столицу Южной Осетии – Цхинвал стала этому лишним доказательством.
Небольшой по моим меркам город, который мог бы показаться уютным и очень «домашним», если бы не следы войны. Наша проводница по Цхинвалу и практически боевая подруга Агунда сопровождала нас в сожженных и разбомбленных районах, рассказывала о войне, о жизни здесь, вела по красивейшим местам, где золотые купола православных церквей возвышались над бурными кавказскими реками и черными от сажи покинутыми домами… И совершенно искренне обижалась, когда мы называли Цхинвал (30 тыс. человек по официальным данным) городком, ведь для тех, кто там живет, Цхинвал – не просто столица, а самый красивый, самый лучший город на свете, город-герой.
Несмотря на все трудности, осетинский народ не теряет своей идентичности и свято чтит традиции предков. Так, теперь мы знаем не из книг, что такое настоящее осетинское гостеприимство. В один из дней мы попали на праздник, который проводился на святой горе по всем осетинским обычаям.
Гора не из самых высоких, но с непривычки воздуха не хватает. После дождя – жара, вокруг – туман. И ничего… И пустота. Выше нас – только церковь, будто естественное продолжение гор, будто есть только эти горы, только это небо и крест, их соединяющий. У буддистов есть притча, в которой с неба и до самых низов земли спустилась паутинка, чтобы люди могли попасть в небесный сад. Так вот может быть речь в этой притче об этом месте, где крест невысокой каменной церквушки возносится в самые небеса. И в этом сакральном месте с приходом теплых дней осетины собираются вместе, льётся домашнее вино, звучат тосты, народ гуляет. И как потом объясняли ребята, такие праздники могут затягиваться на неделю, а то и две.
Но нам столько гулять не положено: пришла пора разъезжаться по домам, по разным странам, по разным городам. Разъезжаться… Это всегда грустно, и не спасает мысль о том, что теперь у тебя есть друзья и боевые товарищи по всему миру.
И вот… Снова Владикавказ, крайний (не последний, нет) обед тушенкой из сухпая на газоне перед вокзалом, два часа до поезда… И снова – дорога, дорога, дорога. А потом была одна длинная ночь в поезде и самое длинное (11 минут на перроне) прощание в моей жизни.
А впрочем, там случилась ещё пара интересных историй, но это уже совсем другие истории…
l'enfant terrible