Создание «Национал-Большевистского Фронта» 29 августа 2006 года в Москве на основе многочисленных региональных отделений НБП является окончанием затянувшегося процесса идейного перерождения НБП Лимонова вплоть до того момента, когда от него отвернулось большинство сторонников, пришедших в НБП на зов идеологии, привлеченных двумя основными постулатами национал-большевизма: национальная идея + социальная справедливость. Причина этого разочарования в Лимонове и его политической стратегии проста: никакого национал-большевизма в этой организации не осталось и в помине, ведь работа против России вместе с ее заклятыми врагами, представителями ультралиберальных правозащитных организаций, существующих на зарубежные гранды и субсидии компрадорской буржуазии, изгнанной Путиным за рубеж, называется как угодно, но только не национал-большевизмом.

Эту идеологию – национал-большевизм - как и само название принес в НБП именно я, так как стоял у истоков появления этой организации. Я предложил и лозунг «Россия все, остальное – ничто!», под которым вышла первая газета «Лимонка».

НБП возникла в начале 90-х годов для борьбы с тогдашним атлантистским ультра-либеральным и русофобским курсом российской власти. В эпоху Ельцина-Гайдара-Чубайса (семьи и олигархов) преобладала идеология западничества, либерализма и внешнего управления страной. Россия стояла на пороге распада. Соотечественники в странах СНГ предавались. Народ обкрадывали. О социальной справедливости и национальной идее никто не заикался. В такой идейной атмосфере возникла НБП, как жесткое идеологическое «нет», сказанное той власти и ее курсу, как ее радикальное отрицание.

История ранней НБП (1993-1997) это история интеллектуального становления целого поколения нонконформистской молодежи, исцелявшейся от тяжеловесных комплексов крайне правых ультра-националистов и от поверхностной и слабосильной интеллектуальности крайне левых. Это была попытка сформировать иную молодежь -- современную, но не прозападную; патриотическую, но не архаически косную; интеллектуальную, но способную к социальным и политическим действиям; революционную, но одновременно консервативную; свободолюбивую, но подчиненную добровольной дисциплине. Мне был очевиден кризис национал-патриотической оппозиции в стиле Зюганова, Проханова, Бабурина и т.д., надо было искать новых путей и новых форматов.

Основные тезисы теории национал большевизма на новом этапе я выразил в своей книге «Тамплиеры пролетариата. Национал-большевизм и инициация» и в 8-м номере теоретического журнала «Элементы» (1996 г.), полностью посвященном этому явлению.

В 1997 году я окончательно порвал с Лимоновым, поняв, что идеология для него не имеет никакого значения, и что занятие политикой он воспринимает как личный пиар и искусственный стимулятор для литературного творчества. Мне уже тогда было ясно, что национал-большевизм будет искажен и изгажен им до безобразия и честно предложил ему сменить название организации. Это было бы справедливо. С моим уходом национал-большевизм из организации исчез. Лимонов вцепился в название как «гастарбайтер» в использованный мастерок. Возникла двусмысленная ситуация: человек не имеющий ни малейшего представления о национал-большевизме, не испытывающий к нему ни малейшего интереса столько лет представлялся главой «Национал-большевистской партии».

Два слова о национал-большевизме как таковом. В отличие от банальных клише эта идеология (чьим символом является отнюдь не нацистское знамя с серпом и молотом вместо свастики, а черный орел с мечом и серпом в лапах и с молотом на груди) не имеет ничего общего с национал-социализмом или фашизмом. Основатель русского национал-большевизма Николай Устрялов был православным консерватором, учеником Струве, но при этом он одним из первых в самом начале 20-х годов предсказал, что Россия при коммунистах будет следовать великодержавным курсом, превратится в гигантскую империю и схлестнется с Западом, отстаивая собственную  идентичность. Устрялов призывал белую иммиграцию поддерживать Советскую Россию против ее врагов на Западе и на Востоке, заложив в иммиграции ядро «оборонцев». Вернувшийся в Советскую Россию Устрялов был расстрелян в 1937.

Немецкий национал-большевизм представлен фигурой Эрнста Никиша, возглавлявшего кружок «Widerstand» («Сопротивление»). Никиш стоял за союз Германии с Советской Россией и был заклятым врагом Гитлера и национал-социализма. В 1932 Никиш выпустил историческую брошюру «Гитлер – злой рок для Германии», а в 1936 он был схвачен Гестапо и брошен в концлагерь. На основании ячеек группы Никиша была сформирована сеть антифашистского подполья «Красная Капелла» (Харро Шульце-Бойсен, карикатурист Пауль Вебер и т.д.).

В 60-го годы ХХ века национал-большевизм возродился в Европе в форме национал-коммунотаристского движения «Юная Европа» (Жан Тириар). Смысл этого движения сводился к необходимости европейских держав противостоять США и НАТО и в стремлении к альянсу с Советским Союзом, но не по идеологическим (марксистским), а по геополитическими соображениям (главный тезис Жана Тириара, которого я кстати, привозил в Москву в 1992 году -- «Евро-советская империя от Владивостока до Дублина»).

Итак,  мы видим, что исторический национал-большевизм никак не может быть рассмотрен как «разновидность фашизма». В случае России это лишь особый взгляд на закономерность и геополитическую преемственность советского этапа русской истории, а в случае Германии (и шире, Европы) это евразийская идея пророссийской и антиатлантистской (антиамериканской) ориентации. В таком качестве я и предложил возрождать национал-большевизм – как разновидность евразийства – в России в начале 90-х годов. Это и легло в основание НБП.

После моего ухода Лимонов вначале избрал тактику радикального национализма, проявляющегося в форме жестких акций активистов на пост-советском пространстве, и радикального анархизма -- через символическую агрессию («пищевой терроризм») против конформистских фигур российского истеблишмента. Ни то, ни другое не было собственно национал-большевистским ни по духу, ни по содержанию, ни по стилю, а наименование региональных руководителей НБП «гауляйтерами» на нацистский манер и провокационная символика, напоминающая нацистский флаг, и вовсе расходились с антифашистской сущностью национал-большевизма. При этом патриотический и нонконформистский элементы практики НБП в определенных случаях были частично оправданы.

В 2000-е годы НБП сделало еще один шаг в сторону от изначальной идеологии, поставив акцент на критике президента Путина, причем как раз в тот момент, когда тот начал проводить патриотические реформы, направленные на укрепление российской государственности и суверенитета, т.е. реализовывать отдельные пункты программы НБП вопреки ельцинскому наследию. Это было совсем противоречиво и расходилось не только с национал-большевизмом, но и с обычным патриотизмом и национальным духом. В этот период началось перерождение НБП в правозащитную, лево-анархическую организацию, сближающуюся с антипутинскими оранжевыми силами. НБП из «красно-коричневой» становилась оранжевой, и получила поддержку в либеральной среде, совершенно чуждой национал-большевистским идеям. Лимонов оказался в одном строю с СПС и Яблоком, финансируемый опальными олигархами. В конце концов, он появляется в 2006 году на форуме «Другой России» в обнимку с Касьяновым, Каспаровым, Хакамадой, либеральными правозащитниками, причем мероприятие финансируют Фонд Сороса и «Открытая Россия» Невзлина-Ходорковского. Вся деятельность на пост-советском пространстве свернута, и единственной мишенью становится президент Путин и его сторонники. Причем обвиняется Путин в «зажиме гражданских свобод» и попирании «прав человека» в духе чисто либеральной критики. В такой НБП от изначальной идеи вообще ничего не остается. Вместо «Россия - все, остальное ничто!» получается «Эдуард Лимонов – все, остальное ничто!». Найдите разницу. При этом Россию писатель честит самыми последними словами, и вместо заявленной борьбы за социальную справедливость наслаждается гламурными увеселениями и дорогими линкольнами, подаренными олигархами.

В такой ситуации неизбежно встает вопрос о наличии аббревиатуры «НБ» в названии «НБП». Что собственно «национал-большевистского», т.е. патриотического, евразийского и социалистического осталось в этой организации?

Абсолютно ничего. Причем сам Лимонов категорически отказывается отвечать на вопрос, является ли он «национал-большевиком». Хорош был бы лидер, например, социалистической партии, отказывающийся называться социалистом или демократической партии, увиливающий от признания себя демократом!

Из всего этого можно сделать вывод: судьба национал-большевизма как идеологии, как мировоззрения не имеет ничего общего с судьбой лимоновской организации.  И создание Национал-Большевистского Фронта теми национал-большевиками, для которых слова и идеи не пустой звук, является закономерным шагом. Мало кто знает, но до создания НБП в 1993 году некоторое время существовал именно Национал-Большевистский Фронт, куда входили некоторые левые и консервативные оппозиционные ельцинскому режиму молодежные организации.

Все постепенно возвращается на свои круги. И тезис «Россия – все, остальное ничто!» сегодня вполне актуален. Только необходимо применять его к новой ситуации, поддерживая в нынешней политической системе то, что соответствует национальной идее, и критикуя то, что от нее отклоняется или противоречит требованиям социальной справедливости.

Я думаю решение вновь созданного НБФ о вступлении в Евразийский Союз Молодежи, называемый «новой опричниной», не случайно. Это показывает родство идей и единство общего подхода. Если лидеры НБФ сумеют доказать на деле верность идеологии и смогут действовать активно и убедительно, национал-большевистское мировоззрение, превращенное безответственными, самовлюбленными и неуравновешенными людьми в пугало и гротеск, будет очищено от наносов и еще послужит на благо народа и Отечества.

По сути неоевразийство, лежащее в основе ЕСМ и национал-большевизм в его подлинной неискаженной версии – это не просто схожие мировоззрения, это одно и то же мировоззрение. Но поскольку сам термин «национал-большевизм» существенно изгажен (особенно в последние годы) Лимоновым, то во избежании путаницы и недоразумений следует сделать выбор в пользу евразийства. Современные молодые идейные последователи Устрялова и Никиша найдут себе место только в ЕСМ, так как неоевразийство представляет собой организационную структуру, в которой объединяются все сторонники консервативной революции, как справа, так и слева. А национал-большевизм есть по сути ничто иное, как левое евразийство или левая версия консервативной революции.

Едва ли сейчас имеет смысл бороться за отмывание брэнда «НБП», по крайней мере, на данном этапе, к этому мы вернемся позднее, когда от лимоновских вывертов останется горький дым и чувство затянувшегося недоразумения. Сегодня вне ЕСМ национал-большевизм будет подозрителен, непоследователен и по большому счету не нужен. И те национал-большевики, которые сделали свой выбор в пользу ЕСМ, поступили правильно. Они возвращаются к истокам, к основанию, и они должны знать, что здесь их понимают, ценят, любят и ждут.

Александр Дугин