Всякий, кто просматривает каталоги националистических книжных магазинов, кто читает националистические газеты и журналы, кто посещает Интернет-форумы, где юные и не такие уж юные активисты правого националистического движения высказывают свои мнения, тотчас же замечают, что там царит неистовая исламофобия.

     Причина кажется очевидной: Ислам враждебен французской нации и европейской цивилизации и, следовательно, националистическому движению. Но какова реальность за пределами очевидного, за пределами «видимости»?  Вот почему мы намереваемся обозреть эту проблему, затрагивая одну за другой четыре темы: 

1). Являются ли исламофобские настроения неотъемлемой частью идеологии националистического движения? 

2). Основания для этой очевидной исламофобии. 

3). Политические последствия исламофобии. 

4). Что можно предложить националистам в плане отношения к Исламу. 

1). Объективный подход побуждает сказать: «нет»: националисты не всегда негативно относились к Исламу, и сейчас враждебность по отношению к нему не является  повсеместно распространенной в рядах  тех, кого считают правыми.

    В этом кратком обзоре мы внимательно рассмотрим, как  эволюционировало отношение к Исламу.

    В конце 19 века, в эпоху, когда антисемитизм был общераспространенным явлением среди французов, и среди правых и среди левых, Ислам  в глазах некоторых националистов имел важное преимущество: он был враждебен по отношению к евреям! Когда в Алжире началось восстание Башага Си Мокрани,   направленное против Кремье Декре (который, как помнится, предоставил права французского гражданства евреям Магриба), непосредственная реакция известных французских националистов была положительной. Эдуард Дрюмо  никогда не упускал возможности вознести хвалу этому народному восстанию в своих статьях, и для националистов Алжир был непаханым полем с высоким избирательным  потенциалом.

 В свою очередь Густав Ле Бон, в идеологическом плане весьма симпатичный многим из нас, опубликовал книгу в начале XIX века, озаглавленную «Цивилизация арабов». В  этой работе он сделал акцент  на огромном влиянии мусульманской цивилизации, которое, по его мнению, способствовало окультуриванию варварских народов, разрушивших Римскую империю и открыло для Европы мир научного и философского знания, мир литературы, с которыми  та не была знакома. Вкратце говоря, по мнению Ле Бона именно мусульмане снова дали Европе цивилизацию!

          Во  период между двумя мировыми войнами для националистических лиг и партий было совершенно  естественно завлекать в свои ряды мусульман. Согласно сообщениям штаб-квартиры парижской полиции, если уроженцы Северной Африки участвовали в политической жизни, то они становились либо коммунистами, либо вступали в националистические лиги! Таким образом, множество мусульман-магрибинцев состояло во Французской Народной партии, а группа «Французская солидарность» (French Silidarity) имела столько много членов-арабов, что ее иронически называли сидиларити («сиди» это слово, заимствованное во французский язык из арабского и означает оно уроженца Алжира или Марокко). В то же самое время правые французские интеллектуалы уступали привлекательности Ислама: Рене Генон  обратился в мусульманскую веру, и также поступила женщина-футурист Валентина де Сен-Пуа (Valentine de Saint Point).

       Продолжая эту традицию, во время второй мировой войны многие мусульмане, являвшиеся  подданные Французской империи, симпатизировали державам Оси, а некоторые даже сражались в составе немецких формирований, вступая туда под влиянием великого муфтия Иерусалима.

       Так как многие другие мусульмане сражались  против сил «Свободной Франции»,  различные организации правых националистов выражали симпатию  к Исламу после войны.   Те, которые были коллаборционистами, не забывали пропаганду  Амина аль–Хусейна в пользу держав Оси, и они оценили то, что мусульманские государства предоставили надежное убежище некоторым изгнанникам из их числа, находившимся вне закона. Те же, которые выступали против Германии, были благодарны Африканской армии и ее мусульманским полкам. Деколонизация, война в Алжира и революция в Иране ничего в этом в действительности не изменили. Если значительная часть правых националистов настроилась против арабов и флиртовала с филосионизмом,  она не была настроена против мусульман. Фактически, по их мнению, были и хорошие мусульмане, о чем свидетельствует существование «харкис» («харкис» - это алжирские мусульмане во время войны в Алжире, которые хотели, чтобы Алжир оставался в составе Франции), а также мусульманское антикоммунистическое сопротивление в Афганистане и советских республиках Средней Азии.

      Так Морис Бардеш писал, что «в Коране есть нечто мужественное, то, что можно назвать римским», Жан Бенуа-Мешен имел успех благодаря работам, в которых он с симпатией писал о ваххабитской династии и в книге «Фридрих II» он хвалил этого императора за союз с Исламом. А что касается  Франсуа Дюпро, он видел в идее исламского братства арабскую версию той идеологии, за которую он боролся во Франции!

    Когда партия «Новая сила» 26 ноября 1979 года провела демонстрацию против Исламской Республики Иран, это не потому что республика была исламской, но потому что ее внешняя политика носила антизападную направленность и потому что она удерживала в заложниках американских дипломатов. Несколько месяцев спустя, la Guilde du Raide, большинство тогдашних членов которой вышло из среды правых радикалов (среди прочих Группа Молодежное Действие), стали играть важную роль в поддержке формирующейся сети исламского сопротивления в Афганистане.

    В 1985 году журнал новых правых «Элементы» устроил скандал со своим номером 53, посвященным арабам, скандал, вызванный не вообще положительным мнением об Исламе, но проарабской позицией редакции журнала. Именно в этом номере Гийом Фай, буревестник исламофобии, которого тогда Реми Кауфер  и Руже Фалиго записали в «неонацисты-исламофилы»  («Полумесяц и свастика», с.239), писал: «не имеет значения, какое чувство вызывает образ исламского мира, пробуждение арабского исламизма является объективно благоприятным фактом для судьбы Европы».

    Несколькими годами спустя, прямо именно когда началась паника по поводу головных платков (в которой, как мы помним, РПР тогда проявила инициативу), по крайней мере редакция «Ле  Шок» написала  без колебаний и недвусмысленно, что они предпочитают мусульманку в чадре  beurette в джинсах и туфлях на резиновой подушке (это француженка магрибинского происхождения).

      Что касается Алжира и Фронта Исламского Спасения (ФИС), то победа исламистов казалось некоторым желаемой, ибо она рассматривалась как начало решения проблемы иммиграции, против  смешения арабской культуры с западной. В августе 1991 года газета Minut заявил о такой позиции, включающей три положения: никто не должен вредить ФИС; не поддерживать Аита Ахмеда и его демократов, и особенно больше ни одного алжирского иммигранта. Как поясняла газета, «исламская республика в Алжире стала бы еще одной страной, повернувшей свою спину к цивилизации Бенеттона (Бенеттон это текстильщик, чья реклама нагло пропагандировала расовое смешение), эта была бы победа национальной одежды – джелабы над космополитическими джинсами».

     В дополнение к этому, Жан-Мари Ле Пен, интервью которого было опубликовано в № 98 журнала «Arabies», высказал следующее не совсем полит корректное мнение, но опасаясь вызвать возмущение в националистической среде: «Они стремятся вызвать у французов страх перед тем, что обычно называют   «исламизм» или «мусульманский религиозный экстремизм». Те, которые вызывают или манипулируют подобными страхами, не колеблясь искажают послание Ислама, чтобы сделать его более удобным для своих концепций, и делают удобным для своих это с весьма определенной точки зрения: глобалистской утопии и идеологии прав человека, которая предполагает разрушение культурной идентичности и отрицание трансцендентности. Их мечта это стерилизованный Ислам, ставший безвредным».

      Наконец, в конце первого полугодия 1997 года  никто из националистического движения  или почти никто, ничего не сказал о Жане-Мари Ле Пене, когда он встретился с Неметтином Эрбаканом, первым исламистом – премьер-министром Турции (июнь 1996 – апрель 1997 гг.). После этого было заявлено, что встреча носила информативный характер и произошла более и менее случайно во время отдыха лидера НФ на морском побережье Турции. Но вы же не настолько наивны, чтобы верить, что политики такого уровня могут встречаться случайно. Кроме того, это также «не случайно», что лидер НФ постоянно принимает участие в праздничных   мероприятиях в честь Исламской революции, организуемых  иранским посольством в Париже, или что он совершает визит в Ливан, чтобы встретиться с представителями «Хезболлы» с целью информировать их о своей позиции по ближневосточным делам. Возможно, все это объясняется при помощи этого откровения, сделанного газете ФН «Agir pour faire front»: «Именно эта «американская» гегемония  принципиально враждебна национальной идее вообще и отдельным народам в частности.  Среди себя националисты разделяют основную часть ценностей, общих для цивилизаций будь ли то христианская или даже мусульманская. Эти ценности берут начало из патриотизма и уважения к прошлому, из привязанности к родной земле и любви к семье, и ко всем ценностям, что проистекают из них: дружбы, милосердия, чести, преданности, жертвенности и т. д».

        Существовало, однако, и постоянная враждебность по отношению к Исламу со стороны некоторых представителей националистического движения, прежде всего, тех, которые принадлежат к его католическому крылу. Некий Жан Мадиран, например, в своей работе «До свидания, Израиль», вспомнив то, что «мы в большой степени восхищались этим храбрым и очень воинственным народом»,   частично объясняет этой слепой восторг тем фактом, что «франко-израильский союз кажется необходимостью перед лицом надвигающейся исламской угрозы».  Но эта оппозиция оставалась относительно незначительной вплоть до не давних пор, до рубежа тысячелетий, когда были опубликованы ставшие популярными книги Александра де Валле и Гийома Фая и с началом ярко выраженной антимусульманской деятельности недавно организованной партии Бруно Мегре  Национал-республиканское движение, партии, которая с 1999 года проводила крикливые антимусульманские кампании, имевшие результатом создание 6 ноября 2000 года French National Islamization Observatory.

       В течение немногих лет исламофобия стала основной частью языка одной из партий национальной оппозиции. Чтобы было ясно: только одной партии, потому что вульгарная исламофобия далека от того, чтобы быть общераспространенной.

       Что касается Национал-республиканского движения, то в реальности сейчас это деятельность меньшинства, которое более взбудоражено эмоциями, чем активно, и мелких  групп крикунов.

       Потому что если смотреть внимательно на факты, то можно поразиться умеренностью Национального Фронта в этом вопросе. Хотя компании против иммиграции  и ее негативных последствий не прекращаются, это кажется очевидным, что это не желание нападать на мусульман именно как на мусульман. Это не устраняет того, давайте не скрывать этого, что не было никаких постоянных столкновений на местах.

        Даже если бы Паскаль Бонифас и не появился в рядах Национального Фронта, было бы, конечно, ясно, что некоторые поняли, что глупо лишать себя потенциальных избирателей (или «потенциального электората»). И так мы можем проанализировать некоторые заявление членов Национального Фронта на эту тему; будь ли то заявление Сида-Ахмеда Яхьяуи (бывшего регионального советника по департаменту Иль-де-Франс и РАСА и одно время советника по мусульманским делам Жана-Мари Ле Пена, который сказал: «Запрет головного платка, простой вещи, которую надевают на голову, содержат тоталитарные семена возможного запрета всех религиозных символов в школе», или Фарида Смахи, который сказал, «Я обедал с Ле Пеном в 1997 году, и это был самый великолепный обед в моей жизни. На протяжении трех часов он относился ко мне как к сыну, и говорил со мной об арабах и мусульманах, как ни один социалист или человек псевдоправых взглядов не говорил со мной. Я спросил его, может ли он включить француза мусульманского происхождения в один из избирательных списков кандидатов от Национального Фронта. Он ответил, что это является традицией Национального Фронта». Возьмем заявление самого Ле Пена, который занял следующую позицию: «Серьезная проблема французского общества заключается сегодня не в том, что есть мусульмане, но то, что они не сделали осознанного выбора между принадлежностью к своей стране и принадлежностью ко Франции».

       Наконец, можно процитировать Алана Сореля, который в споре с Голднагелем заявил: «Ислам является путем к объединению. Ислам учит людей ценностям. Я предпочитаю видеть, как иммигранты обратились к древним ценностям Ислама, а не к музыке рэп. Пока они ненавидят себя, они ненавидят остальных. Возвращение их к истокам и гордость своими корнями будет способствовать ассимиляции в   другие общества. Мусульманский головной поток является одним из способов вернуть им их гордость».

       Этот феномен  не ограничивается Национальным Фронтом. Так, такой хорошо известный член Национал-республиканского Движения, как Жак Марк Бриссо занял позицию, противоположную позиции  лидеров этой организации, когда сделал такое заявление: «Время полностью пересмотреть наше отношение к Исламу, и я, все взвесив, предпочитаю скромность молодой женщины в чадре безграничному высокомерию тех гарпий, которые устраивают демонстрации против Ле Пена. Хорошо бы нам спросить самих себя, почему наши церкви стоят пустые, а их мечети заполнены народом».

        Даже один из французских националистов identitaire в духе «старой доброй Франции» Пьер Виаль был вынужден признать в газете  своей группы “Terre et Peuple”: «Некоторые утверждают, что, борясь с Исламом, они борются против мигрантов из Африки. Они делают ошибку, либо сознательно, в страхе, что их демонизируют, либо несознательно,  вследствие своего невысокого идеологического уровня», и затем он определяет исламофобию как следствие «примитивного мышления», которое «имеет распространение, потому что является признаком интеллектуального комфорта для догматичных умов». Этот феномен не ограничивается Францией, так как итальянская ежедневная газета «Иль ресто дель Карлино» от 16 января 2003 года опубликовала удивительную статью об участии в политической деятельности иммигранта-магрибинца, преподавателя мусульманского вероучения и функционера Национального Альянса Фини! Его заявления были недвусмысленными: «Я солдат Фини и Аллаха (…) Ислам это религия правых, которая поддерживает семейные ценности и уважение к родителям и предкам», и мистер Бендудух поддерживает предложения Босси и Фини, направленные на уменьшение давления иммигрантов на Италию!

       То, что в начале рассмотрения темы казалось очевидным, а именно что все националистическое движение целиком выступает против Ислама и исламизма, не является более таким простым. Можно сказать «В доме моего отца обителей много», имея в виду, что разнообразие мнений по крупным проблемам является позитивным фактом и т.д. Но как может одно политическое течение не занимать единую позицию по такой деликатной проблеме? Причина проста: националистическое движение более не существует, хотя его представители само об этом еще и не знают. После краха Советского Союза мы оказались в другом мире, и все значительные события, которые имеют место, порождают разделения и разрывы, затрагивающие все политические течения, включая и наше. Понятия о «правых» и «левых», которые появились с наступлением современной эпохи, с ее концом находятся в процессе исчезновения. Мы все еще вместе по привычке, но завтра мы уже не будем вместе, и разделение произойдет на основе отношения к значимым проблемам, таким, как наши взаимоотношения с Исламом. 

Перевод с английского Игнатьева Андрея