Национал-большевистский фронт  ::  ::
 Манифест | Контакты | Тел. в москве 783-68-66  
НОВОСТИ
12.02.15 [10:38]
Бои под Дебальцево

12.02.15 [10:38]
Ад у Станицы Луганской

04.11.14 [8:43]
Слава Новороссии!

12.08.14 [13:42]
Верховная рада приняла в первом чтении пакет самоу...

12.08.14 [13:41]
В Торезе и около Марьинки идут арт. дуэли — ситуация в ДНР напряженная

12.08.14 [13:39]
Власти ДНР приостановили обмен военнопленными

12.08.14 [13:38]
Луганск находится фактически в полной блокаде

20.04.14 [13:31]
Славянск взывает о помощи

20.04.14 [13:28]
Сборы "Стрельцов" в апреле

16.04.14 [13:54]
Первый блин комом полководца Турчинова

РУБРИКИ
КАЛЕНДАРЬ
ПнВтСрЧтПтСбВс
    123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031
ССЫЛКИ


НБ-комьюнити

ПОКИНУВШИЕ НБП
Алексей ГолубовичАлексей Голубович
Магнитогорск
Максим ЖуркинМаксим Журкин
Самара
Яков ГорбуновЯков Горбунов
Астрахань
Андрей ИгнатьевАндрей Игнатьев
Калининград
Александр НазаровАлександр Назаров
Челябинск
Анна ПетренкоАнна Петренко
Белгород
Дмитрий БахурДмитрий Бахур
Запорожье
Иван ГерасимовИван Герасимов
Челябинск
Дмитрий КазначеевДмитрий Казначеев
Новосибирск
Олег ШаргуновОлег Шаргунов
Екатеринбург
Алиса РокинаАлиса Рокина
Москва

ИДЕОЛОГИЯ
04.06.2011
Политическое пространство немецкого Сопротивления. Часть 1
Эрнст Никиш

1.

С 1918 года обстановка в Германии достигла той точки, когда жизненные потребности государства вступили в непримиримое противоречие с жизненными потребностями буржуазного общества и когда следовало сделать однозначный выбор в пользу государства или буржуазного общества. С тех пор можно быть либо буржуа, либо немцем; понятие «немецкий буржуа» стало содержать в себе безнадежное противоречие. С объективной точки зрения более невозможна буржуазная немецкая политика; она с неизбежностью всегда заканчивается буржуазным предательством Германии. По причине самосохранения немецкий буржуа должен стать сторонником Паневропы; чтобы иметь возможность дальнейшего существования, ему следует стремиться сделать Германию частью этой самой Паневропы. Буржуазное общество, западная культура, положение, установленное Версальским миром, с 1918 года являются различными сторонами одной и той же действительности; суть этой действительности заключается в порабощении Германии и эксплуатации немецкого народа с целью получения контрибуций. Немецкая политика, которая направлена на удовлетворение жизненных потребностей немцев, может быть только антибуржуазной, антикапиталистической, антизападной; если политик не стоит на подобных позициях, то с неизбежностью он оказывается марионеткой в руках Франции.

2.

Буржуазное общество вызвало к существованию тип человека, который совершенно адаптирован к нему; это есть «либеральный индивидуум», который полностью поглощен экономикой и  ставит во главу угла  промышленность, торговлю и банки. Для него в любом отношении экономика это судьба; политику он понимает исключительно как производное от экономики. Его благополучие, осознание своего предназначения, его место в социальном организме настолько неразрывно связаны с колебаниями экономической конъюнктуры, и все его поле зрения наполнено экономикой, что она оказывается для него основой всего происходящего, сущностью бытия. В итоге даже отношения с природой становятся у него фальшивыми; он рассматривает природу как источник энергии, который надо рационально эксплуатировать и рентабельно разрабатывать. Так он порывает с природным началом; для него оно не темная сила, которая им движет, а источник энергии, из которой происходит капитал. Таким же образом он обходится с национальными чувствами. Он расчетливо использует подъем национальных чувств, вместо того чтобы быть охваченным ими; он внушает, когда это выгодно, что его экономические интересы являются «национальными интересами». Воодушевление по поводу укрепления флота оживляет спрос на броневые плиты, а война представляет редкую благоприятную возможность для получения прибыли от военных заказов. Либеральный индивидуум стал творцом того гнусного злоупотребления, который поразило рухнувший рейх и отдалило немецкий рабочий класс от идеи государства, которое заключается в том, что люди, охваченные жаждой прибыли и эксплуататорскими намерениями, ссылаются на национальные интересы, стремясь обеспечить себе условия для проведения грабительской политики. Мерзким преступлением было собственные эгоистические устремления выдавать за «национальное дело»; этим была осквернена чистота, присущая национальным чувствам. Когда после этого начинается национальный подъем, в этом инстинктивно видят происки либерального буржуа, который с нетерпением ожидает, когда ему представится возможность обогатиться.

Либеральный индивидуум является представителем буржуазного общества в чистейшем виде; но это общество может существовать только в случае, если оно поглощает все те слои, убеждая их признать набор своих ценностей, которые могут принадлежать к нему только с оговоркой. Крестьянин, интеллектуал, аристократ, солдат, не совсем  не до конца ставший пролетарием рабочий не могут быть ему преданными душой и телом; то, чем они являются и какую они играют роль, не зависело в такой степени исключительно от экономических обстоятельств, как это имеет место в отношении либерального индивидуума; у них есть еще свое особое место, которое не определяется деньгами и богатством. Их сориентировали на буржуазные ценности, но они все же не являлись по своей природе буржуазными; они приспособились к буржуазному обществу, но в глубинах своей личности скрывали небуржуазные элементы; они смотрели на мир через очки буржуа, но все же сохранили возможность снять эти очки и составить себе другую картину мира. Крестьянин был связан с землей, и жизнь его подчинялась ритмам природы, даже если он проник в тайну экономических расчетов. Интеллектуал носил в себе свой духовный протест, видя, что глубина его познаний и полнота его духовной жизни подчинена закону ценообразования на рынке. Юнкер и солдат, пожалуй, свыклись, но они возмещали свои убытки, презирая то, чему они были не в состоянии более противостоять. Чиновник не хотел, чтобы его социальная оценка выводилась из фактического характера его социального положения; он обладал сильным сословным сознанием, выработанном на основе романтических представлений; будучи привержен культу прекрасного прошлого, он преодолевал боль от унижений в настоящем. Наконец, не подвергшийся пролетаризации рабочий стремится обрести сознание своей особой личной ценности, придерживаясь религиозных или патриотических традиций.

Буржуазное общество прилагало старания, чтобы облегчить компромисс с такими по сути своей чуждыми слоями. Оно осторожно обращалось с крестьянином, оно шло на удивительно широкие уступки его образу жизни и позаботилось, чтобы в экономическом отношении он остался при своем. Интеллектуалов оно смягчило, провозгласив «равноправие образования и собственности»; ни одному ученому, страдавшему от голода, не было запрещено, противопоставлять благородство своего духа наживе буржуа; оно само великодушно поставило образование, «набор» духовных благ, на один уровень с собственностью, набором материальных благ. Аристократу и солдату  буржуазное общество льстило, сделав их общественные роли образцом для себя и щедро оплатив сотрудничество с ними. Чиновнику оно не мешало ностальгировать по средневековью; если в свое рабочее время он был послушен как пролетарий, он мог после рабочего дня, погружаясь в сословные фантазии, наслаждаться иллюзией свободы. Рабочего, не бывшего сторонником марксизма, оно стремилось, хоть он и  ясно видел положение дел, подкупить при помощи профсоюзов и учреждений общественного вспомоществования.

Буржуазное общество потому держит в подчинении эти слои, что обеспечивает им достаточный доход; кто покорился, был обеспечен. Бунт же грозил голодной смертью; и это останавливало самых ярых бунтарей. Между тем, однако, буржуазное общество обнаружило в Германии свое бессилие в том пункте, которому оно было благодарно своей суггестивной силой и который вполне обеспечивал все его существование: после 1918 года оно оказалось неспособным обеспечить массы питанием и работой.  Ранее оно могло покупать своими экономическими чудесами, в миг, когда эти чудеса закончились, его сплошной обман был разоблачен. Так как оно превратило экономику в смысл жизни, его жизнь стала бессмысленной, как только экономика перестала функционировать.

И как раз это вызвало разочарование в нем у тех слоев, которые по своему внутреннему складу никогда полностью не принадлежали к нему. Крестьянина оно более не ограждало от того, что его могли прогнать с собственного клочка земли. Человека чести, в особенности солдата, оно обрекало на невиданный внешнеполитический позор. Чиновника оно выбросило на улицу и оставило безо всякой надежды. Даже «не участвовавшего в классовой борьбе» рабочего оно ввергло  в отчаяние.  Буржуазное общество стало прямо-таки врагом и губителем человечества. Его дальнейшее существование грозило гибелью как раз тем, на которых оно держалось. У него не было более резервов, чтобы тратиться на тех, кого надо было умиротворять. Принципы, на которых держалось буржуазное общество, внезапно стали служить для оправдания экономического уничтожения тех, которых до сих пор оно завоевывало на свою сторону через обещание экономических поблажек. Оно распространяло нужду и бедствие всюду, где от него ждали благосостояния и прогресса. У того, кто не был по своей природе буржуа, не было более причин защищать буржуазное общество. Они не были более убеждены в том, что оно обладает высоким предназначением; оно  стало казаться мошенничеством, обманным представлением. Буржуазный образ жизни и его ценности потерпел крах; изначальные стихии, голос народной души, основные природные инстинкты, о которых забыли в пользу   буржуазных взглядов на жизнь, снова заявили о себе. Встал вопрос о том, чтобы быть или не быть и тотчас пришло же понимание того, что бытие оказывается более несовместимым с продолжением существования буржуазного общества.

Это ощущалось тем глубже, чем было виднее наглядно, что буржуазное общество стало опорой и гарантией безопасности версальского порядка, того самого порядка, который находится в непримиримом противоречии с жизненными потребностями немцев. Там, где эти потребности, исходя из глубин народной души, оказываются на первом плане, там назревает восстание против буржуазного общества. Если буржуазная экономика вынуждает Германию закончить существование, растворившись в Паневропе, то насущной необходимостью для немцев является уничтожить огнем и мечом буржуазное общество, которое определяет  подобный тип экономики.

Буржуазное общество, которое привыкло оправдывать свое существование экономическими успехами, потеряло свою власть над слоями крестьян, интеллигенции, солдат, чиновников и рабочих, когда ради Версаля оно обрекло их на экономический крах, но благодаря этому в них всех вновь пробудились исконные немецкие устремления. С тех пор остается еще пара капитанов промышленности, банкиров, адвокатов и купленных публицистов, чье никчемное существование по понятным причинам зависит от того, сохранится ли буржуазное общество. За исключением их в настоящее время помочь этому обществу могут в лучшем случае только еще сила привычки и инертность масс. Но эта не та опора, которая гарантирует будущее.   «Закат Европы» Шпенглера это пророчество краха буржуазного общества, и его его книжечка «Человек и техника» это пожелание достойно умереть этому самому обществу.

3.

Процесс внутреннего разрыва этих брошенных на произвол судьбы слоев с буржуазным обществом нашел свое отображение в истории развития национал-социалистического движения. Национал-социализм это форма, в которой обнаружились первые неясные проблески понимания этими слоями того, что они по природе своей не являются частью буржуазного общества; в рамках национал-социалистического движения они почувствовали свою особую, небуржуазную сущность. И все же они не были в состоянии сказать, чего они хотят; и поэтому в соответствии  этим неслучайно, что  социальная программа НСДАП оставалась расплывчатой, туманной, неясной. Его социалистические лозунги не имели осязаемого содержания; это было исключительно убедительной констатацией того факта, что эти слои стремятся вырваться за рамки буржуазного порядка.

Присущие им национальные чувства было проявлением изначального природного начала: воля народа к жизни, который вполне справедливо почувствовал себя находящимся под угрозой со стороны текущего политического курса, определяемого буржуазным мировоззрением, вырвалась наружу, не встречая препятствий. Она была пробуждена, когда одиночка ощутил безысходность своего личного бедственного положения во всей его тяжести; внезапно пришло понимание того, что эти бедствия угрожают основам существования народа вообще.

Правда, содержание, направление и движущие силы этого антибуржуазного движения вскоре перестали совпадать с ориентацией, задаваемой организационными рамками, с тенденциями и задачами «национал-социалистической рабочей партии».

Партия так и не стала орудием антибуржуазного течения, она ни способствовала его укреплению, ни продолжила путь. Напротив, уже вскоре она приняла меры с целью его ослабить, парализовать, изгнать. Она «направила его в нужное русло», чтобы сначала остудить пыл, а затем и вовсе заставить исчезнуть. Ее деятельность свелась к тому, чтобы просто взывать к совести буржуазного общества; она захотела прямо-таки предотвратить разрыв с буржуазностью. Так внезапно  НСДАП обратилась в спасательный круг для буржуазного общества. Она действовала теперь в качестве средства, позволяющего ослабить антибуржуазные настроения, чтобы смочь понадежнее их вновь запрятать подальше. Это проверенный метод, который раньше имела обыкновение использовать католическая церковь, чтобы сделать неопасными бунтарские порывы. Национал-социалистическая партия обратилась в инструмент, позволивший буржуазному обществу использовать эту тактику. Отказ от социалистических пунктов программы; союз с хозяевами тяжелой промышленности, отказ от коалиции с правыми партиями; деятельность только в рамках правового поля; клятвы верности западной культуре являлись основными признаками того, насколько глубоко партия чувствовала себя обязанной духу буржуазного порядка.

Видно, что в лице Гитлера   мироощущение  буржуа утратило свою уверенность; насколько он служил воплощением буржуазного общества, в нем нашло свое отражение овладевшее этим обществом состояние крайнего испуга, истерия, вызванная страхом конца, и судороги его отчаявшихся защитников. В нем та отвратительная буржуазность дошла до предела и предстала в гротескном обличье; в итоге, яростная буря, вызванная подлинным национальным чувством, была поставлена на омерзительную службу частных буржуазных эгоистических интересов. Союз Гитлера с генеральными директорами тяжелой промышленности Запада является потрясающим символом того, как в очередной раз немецкое национальное чувство было продано, чтобы послужить прикрытием для спекулятивных сделок и порочных замыслов буржуазных дельцов.

Перевод с немецкого А. Игнатьева

Комментарии 0